Справочник «Сюжеты»
Гордон Иехуда Лейб
(Лев Осипович, также Ошерович, акроним Ялаг)
(1830—1892)
Российский еврейский поэт, прозаик, публицист. Писал преимущественно на иврите, но также на русском языке и на идиш. Один из самых страстных поборников просвещения в еврейской литературе России XIX века. Родился в Вильно в зажиточной ортодоксальной семье, получил религиозное образование и к 14 годам уже был глубоким знатоком Талмуда. С 17 лет под влиянием мужа сестры, поэта Михла Гордона (1827–1890), автора песен на идиш в народном духе, Гордон обратился к светским наукам, начал обучаться русскому, польскому и западноевропейским языкам. В 1852 сдал экзамены за курс Виленской раввинской семинарии и с 1853 преподавал светские предметы в казенных еврейских училищах: до 1860 в Поневеже (ныне Паневежис), а затем до 1865 в Шавли (ныне Шяуляй). Примерно на эти годы приходится романтический, по определению самого Гордона, период его литературного творчества. Считая развитие светской литературы на иврите основным путем приобщения евреев к европейской культуре, Гордон пишет на знакомые читателю библейские сюжеты идиллические поэмы «Любовь Давида и Михал» (опубликована в 1857), «Аснат дочь Потиферы» (опубликована в 1868) и другие, проникнутые тоской по легендарному прошлому.
Эти поэмы, в значительной мере сентиментальные и риторичные, были одобрительно встречены еврейской критикой. Популярностью пользовались его «Басни Иехуды» (1859). Сюжетам, большей частью заимствованным у Эзопа, Лафонтена, Крылова, Гордон придал национальный колорит, сделав их доступными для понимания еврейских детей. Гордон активно сотрудничал в еврейских журналах и газетах. Он помещал статьи о еврейской литературе и в русском либеральном «Голосе», где в 1861 выступил против обвинения двух евреев в ритуальном убийстве. Восторженно встретил послабления для некоторых категорий евреев, объявленные русскими властями в связи с реформами 1861. В стихотворении «Путь моего народа» писал о том, что близится пора, когда евреев с другими народами будут связывать узы дружбы. Но для этого еврейскому народу необходимо приобщиться к европейской культуре. Строка из стихотворения Гордона «Пробудись, народ мой» (1861) — «Будь евреем в шатре своем и человеком, выходя из него», что означало — будь еврейским патриотом русской родины, — стала девизом еврейских просветителей тех лет.
В 1865–1872 Гордон состоял смотрителем казенного еврейского училища в Тельши (ныне Тельшяй), в 1872–1879 — секретарем Общества для распространения просвещения между евреями в России, а также секретарем еврейской общины Петербурга. Этот период, наиболее продуктивный в творчестве Гордона, он назвал реалистическим. Это пора крушения надежд писателя на скорую эмансипацию евреев России и разочарования из-за явно недостаточного влияния просвещения на широкие круги еврейства. Гордон выступил против отрицательных явлений в жизни еврейского общества. Его «пропитанные желчью и слезами» статьи и стихи в журнале «Ха-Шахар», за которые Гордон был назван «еврейским Некрасовым», клеймили косность местечкового быта, бичевали догматизм раввинов, не желающих считаться с требованиями времени, брали под защиту угнетаемую и забитую бедноту «черты оседлости». Пафосом обличения проникнуты также сборники рассказов Гордона из жизни хасидов «Мир как он есть» (1876) и поэма о бесправии и горестной судьбе еврейской женщины «Из-за йоты» (1876). Считая обособленность евреев главной причиной их бед, Гордон ратовал за реформу религиозных обычаев, за переход евреев к производительному труду в промышленности и сельском хозяйстве, за обучение еврейских детей в светских школах; вместе с тем Гордона мучило сознание, что просветительство размывает корни еврейства, что молодое поколение идет по пути ассимиляции, отрекаясь от всего национального, в том числе и от иврита, «вечным и верным рабом» которого писатель себя считал. В стихотворении «Для кого я тружусь?» Гордон восстает против ассимиляторских тенденций и полемизирует с теми, кто обвиняет его в проповеди русификации. Гордон одним из первых в литературе на иврите обратился к жанрам новеллы и фельетона. Многое сделал Гордон и как переводчик с иврита на русский и с различных языков на иврит.
В 1879 по ложному доносу Гордон был арестован и сослан как «неблагонадежный» в Пудож (Олонецкая губерния, ныне Карелия), но через несколько месяцев благодаря усиленным хлопотам друзей получил разрешение вернуться в Петербург и стал заместителем редактора «Ха-Мелиц». Его выступления в этой газете, в том числе едкие фельетоны под псевдонимом Эзов (буквально «иссоп» — растение, обладающее дезинфицирующими свойствами), а также литературные обзоры в журнале «Рассвет», которые он подписывал псевдонимом Меваккер (критик), пользовались большим успехом. Однако травмированный ссылкой и потрясенный еврейскими погромами в 1881, Гордон утратил былую уверенность в своей правоте. Последние десять с лишним лет его творчества можно обозначить как период смятенности, исканий и колебаний. Для Гордона как просветителя возрождение еврейской нации немыслимо без усвоения европейской культуры. Единственным выходом для евреев России он считает эмиграцию (главным образом в США).Однако в 1882 году он публикует в «Ха-Мелиц» предложение основать Общество для выезжающих в Палестину. Умер Лев гордон в Петербурге.
В истории литературы на иврите Гордону отводится место самого примечательного поэта Хаскалы, хотя некоторый схематизм его произведений дает основания оспаривать их художественную ценность. Бялик отзывался о Гордоне как об одном из величайших кудесников иврита.
Израиль, 1996, Лев Гордон
