Справочник «Сюжеты»

Балтрушайтис (Baltrušaitis) Юргис Казимирович
(1873—1944)

Литовский поэт. Писал на русском и литовском языках. Родился в крестьянской семье. Самоучкой выучился грамоте. Начальное образование получил под руководством местного ксендза. С 15 лет жил самостоятельным трудом: зимой давал уроки, летом пастушил. Окончил Ковенскую гимназию и естественное отделение Московского университета (в 1899). В 1921—1939 полномочный представитель Литовской республики в СССР. С 1939 жил в Париже. В печати выступил в 1899. Примыкал к символистам. На русском языке выпустил сборники стихов «Земные ступени» (1911) и «Горная тропа» (1912). В годы революции был председателем Всероссийского союза писателей. На литовском языке первые стихи опубликовал в 1930. В 1942 вышел сборник на литовском языке «Венок из слёз». Посмертно вышел сборник стихов «Лилия и смерть» (1948). В поэзии Балтрушайтиса преобладают философская лирика, индивидуалистические мотивы.

Может показаться, что жизнь, судьба и сама личность Юргиса Казимировича Балтрушайтиса состояли из одних противоречий. Литовец по происхождению, он писал на родном языке только в начале и конце пути, и в литературе остался как русский поэт-символист. В годы учебы в Московском университете о нем уже шла слава как о полиглоте и гениальном лингвисте — Юргис был тогда студентом... естественного отделения физико-математического факультета. Жил всегда скудно и бедно, добывая на хлеб в поте лица (главным образом переводами Ибсена, Гамсуна, Стриндберга, Уайлда), а был женат на дочке одного из самых богатых российских купцов. (Миллионер И. Оловянишников не дал согласия на брак дочери с безвестным инородцем и лишил ее наследства). Марии, преданной своей спутнице, посвятил поэт стихи и книги.

Он работал напряженно и сосредоточенно, поэзия была единственным смыслом существования, но при жизни вышли лишь два сборника: «Земные ступени» (1911) и «Горная тропа» (1912). Объявления о них появлялись в «Весах» с начала 1900-х, но только через десять лет поэт смог сказать жене: «Моя книга готова. Нужно только ее написать». Балтрушайтис, «коренной скорпионовец», вместе с Брюсовым, Бальмонтом создавший первое символистское издательство, напечатал свои книги тогда, когда уже стихали разговоры о «кризисе» и «конце» символизма.

Он был замкнут, молчалив, искал уединения: «сознанием своим я как-то совсем один», «я должен быть одиноким во что бы то ни стало». И постоянно находился в центре самых шумных кружков, суетной и суетливой литературной, издательской, театральной жизни. В комнате у него висела икона «благого молчания», к образу тишины он постоянно возвращался в стихах и письмах: «Молчание не есть пустая трата времени. Молчание — внутренний труд, время формирования мысли». Оно было услышано среди крика, шума, «сумятицы эпохи».

Всю жизнь его преследовали недовольство собой и неуверенность в собственных силах, а окружающих он притягивал спокойствием, ощущением надежности, его облик вызывал постоянные сравнения со скалой.

Во времена богоискательства и богостроительства, «дионисийского» буйства и мистического сектантства («нет, нет, я им, мистикам, не верю») он вносил в русскую поэзию незнакомый ей до той поры мотив католической религиозности. Был «символистом по всему душевному складу» (Вяч. Иванов) и создал произведения, которые стоят в наследии русского символизма особняком. «Это — замкнутая лирика»,- говорил автор.

В своих стихах, совершенно чуждых общественных мотивов, Балтрушайтис является типичным представителем философской лирики, следующей традиции Баратынского и Тютчева, причем влияние последнего особенно значительно и очевидно. Полное отсутствие в его стихах урбанистических мотивов и эротики ставит Балтрушайтиса особняком среди остальных символистов. Форма стихов Балтрушайтиса находится в полном соответствии с общим строем его поэзии. Он создал особый лирический жанр, представляющий собой своеобразное соединение гимна и элегии. Язык Балтрушайтиса отличается торжественностью и простотой, словарь — однообразием, настойчивой повторностью. Из всех символистов он наиболее чужд новаторства, следуя в метрике, строфике, рифмах узаконенным «классическим» образцам. Кроме оригинальных стихов Балтрушайтису принадлежит ряд переводов в стихах и прозе из английских, итальянских и скандинавских авторов (Ибсен, Гамсун, д’Аннунцио).

Балтрушайтис всегда избегал политики, государственной службы, официальных отношений — и впоследствии долгие годы занимал тяготивший его высокий пост министра и посланника Литвы в Советской России. Он был несчастлив, мучительно ощущал трагическую природу бытия — и благодарил жизнь за неизбывное счастье, за то, что в ней «всегда было, есть и будет слишком много радости». Но, наверное, самый большой парадокс заключается в том, что при всех этих противоречиях Юргис Балтрушайтис остается одной из самых цельных фигур в русской литературе начала XX века — как поэт и человек: «Я так не люблю дробления души и воли».

На его могиле на кладбище Монруж близ Парижа указана дата смерти: 3.1.1944. Недавно в иностранных газетах промелькнуло сообщение о том, что русский поэт-символист Юргис Балтрушайтис, чья смерть в 1944 была мистификацией, принял другое имя и скончался глубоким старцем в одном из католических монастырей Франции. Даже если это и легенда, возникла она не случайно вокруг имени Балтрушайтиса.

Литва, 1998, Юргисы Балтрушайтисы